Записано со слов моего прадеда Михаила Павловича Воронко
Букреев Арсений, 12 лет
Омская область
1945 год. Госпиталь в Горьком. Михаил Воронко сидит второй слева
«Меня призвали на фронт 14 декабря 1942 года. В Омске нас покормили, погрузили в эшелоны и отправили на Восток, в город Иланск Красноярского края. До весны 1943-го были мы здесь, заработали по три «лычки» — стали сержантами. Потом нас перевели в Канск, это в 25 километрах за Иланском. Потом был Ачинск: там сформировали эшелон — и на фронт.
До Москвы довезли, повернули эшелон назад — во Владимир, в карантин. Здесь начальство набирало кого в артиллеристы, кого в авиацию, кого в танковое училище. Мы пожелали к танкистам. Набралось нас 86 добровольцев, и поехали мы учиться в город Горький. Здесь формировался 2-й учебный танковый полк имени Сталина.
В звании старшего сержанта я попал на фронт, на Калининское направление — это Старая Русса, Великие Луки, болота проклятые, Себеж. Но самые страшные бои были под Кенигсбергом. Здесь 23 марта 1945 года я был сильно ранен.
Мы ж не пехота, мы на машинах. Команду дали, люк закрыли и пошли. Ведёшь машину, танк стреляет.
За два года войны мой танк подбили лишь однажды, но уже окончательно. Я повернул машину, фашист влепил болванку в борт. Нога стояла на акселераторе, от удара она подскочила, кровища хлещет на щиток. Открыл люк, вывалился из танка, а у самого спина горит. Из экипажа только я и выжил. Смотрю, из соседней машины танкист пытается выбраться, одежда на нём горит вся. Не дай Бог кому это видеть и пережить...»