ИСТОРИЧЕСКОЕ ЭССЕ

Мое отношение к Великой Отечественной войне менялось с течением времени. В далеком беззаботном детстве оно было овеяно ореолом романтизма. Помню, я, лет десяти-одиннадцати от роду, с упоением читала рассказы о новгородском партизане Лёне Голикове, который совсем еще юным мальчишкой ушел на фронт, чтобы противостоять фашистским захватчикам. Тогда мне казалось едва ли не вселенской несправедливостью, что я не могу, так же как он, совершить массу подвигов и снискать себе славу отважного героя. С фанатизмом наивного ребенка я представляла себе, с какой отвагой отправляюсь в стан противника, как мужественно подрываю вражескую бронетехнику и как триумфально возвращаюсь домой. Смерть, верная спутница любого военного конфликта, меня не страшила. Она казалась мне чем-то эфемерным и невозможным. Глупая девчонка!

В старших классах мое отношение к войне стало более осмысленным. Теперь я уже была подкована уроками истории и знала в цифрах, сколько людей погибло в той мясорубке, как мужественно сражались советские солдаты за каждую пядь своей земли и как нелегко далась стране та Великая и по-настоящему долгожданная Победа. Однако голые факты о тех событиях почему-то не нашли должного отклика в моей душе. Нет, конечно же, я понимала, что война — это ужасно, Адольф Гитлер — чудовище, а советские солдаты — герои, ценою своих жизней спасшие будущие поколения от фашизма. Вот только за сухими данными статистики мне было сложно разглядеть миллионы человеческих судеб, безжалостно уничтоженных по прихоти амбициозного немецкого диктатора, а потому война опять-таки воспринималась мною как нечто далекое и абстрактное.

Окончательное понимание событий 1941—1945 годов пришло ко мне значительно позже — уже в зрелом возрасте. Как-то раз, бессмысленно переключая телевизионные каналы, я случайно наткнулась на программу, посвященную истории создания концентрационного лагеря Аушвиц-Биркенау, расположенного неподалеку от польского городка Краков. По словам авторов передачи, в этом месте, которое в России более известно под названием Освенцим, в годы Великой Отечественной войны погибло свыше полутора миллионов человек. Цифра сама по себе привела меня в ужас, однако когда бесстрастный голос журналиста рассказал об экспонатах музея лагеря Аушвиц, я не смогла удержаться от слез. Перед объективом камеры кадр за кадром мелькали комнаты: одна была доверху наполнена пустыми кружками бывших узников Освенцима, в другой размещались волосы этих несчастных мучеников, в третьей — кипы одежды, обладатели которой были безжалостно казнены в стенах лагеря... Но самым ужасным для меня экспонатом польского музея стала комната, где внушительной горой была сложена обувь погибших здесь детей. Я смотрела на экран и не понимала, как такое можно было сотворить?! Неужели ни у кого из тех, кто методично приводил приговоры в исполнение, не дрогнуло сердце?! Мой разум отказывался это принимать! Именно в этот момент я со всей очевидностью осознала, что такое война. Она перестала быть для меня набором фактов и статистической информации, и приобрела конкретные очертания.

А еще я поняла, что не хочу, чтобы нечто подобное когда-либо повторилось! Так просто не должно быть! Ничто в мире не оправдывает жестокости войны и ничто в мире не способно искупить пролитые детские слезы! И как бы банально это ни звучало, я очень надеюсь, что человечеству хватит мудрости сделать выводы из своих прошлых ошибок и не допустить их повторения в будущем!