Северин Юрий Дмитриевич
г. Москва
Юрий Дмитриевич Северин родился 31 марта 1924 г. Участвовал в боях в составе Северо-Западного, Западного, 3-го Белорусского фронтов. Контужен в 1944 г. Гвардии старший сержант.
Награжден орденами Славы III степени, Отечественной войны II степени, Трудового Красного Знамени, медалью «За боевые заслуги» и др.
Ветеран боевых действий в Афганистане (советник). Первый заместитель Министра юстиции РСФСР (1974–91 гг.).
Заслуженный юрист РСФСР. Почетный работник юстиции России.
Ю.Д. Северин автор книги «Молнией небо расколото».
_______________________________________________________________________________________________
Автор написал увлекательную летопись заслуженной воинской части – трижды орденоносного реактивного артиллерийского полка. Описанные в книге впечатления основаны на личном опыте ведения огня из ракетной установки «катюша», повергавшей врага в панический ужас.
Написанное создает реальную картину войсковых операций Северо-Западного, Западного и 3-го Белорусского фронтов, в которых участвовал полк. Автором исследуются истоки патриотического порыва, когда, не считаясь со смертельной опасностью, гвардейцы-ракетчики встречали немецкую пехоту и танки дерзким огнем прямой наводки с открытых позиций.
Наряду с описанием военных действий в книге содержатся воспоминания о ряде интересных эпизодов мирного времени, связанных с борьбой за либерализацию правосудия и искоренение коррупции.
Будучи консультантом высшего органа правосудия Союза ССР, членом Верховного Суда РСФСР и ответственным сотрудником аппарата ЦК КПСС, курировавшим проблемы правосудия, Ю.Д. Северин проявил недюжинные аналитические способности. При его определяющем влиянии в период работы первым заместителем Министра юстиции России закладывались основы демократизации судопроизводства, принципы защиты прав и свобод личности, строжайшего соблюдения законности.
На его долю выпала основная тяжесть забот по воссозданию системы органов юстиции в Российской Федерации, после преодоления волюнтаристского курса Н.С. Хрущева, отразившегося в непродуманности реорганизации управления в стране. Именно Ю.Д. Северину принадлежит роль генератора, задающего тон строительству всего каркаса здания юстиции на громадных евроазиатских просторах нашего федеративного государства.
Предметом его постоянной и компетентной заботы были кадры судов и многопрофильных служб юстиции. Нужно было найти квалифицированных, нравственно чистых людей на должности председателей областных и краевых судов, министров и начальников управлений органов юстиции автономных республик, краев и областей, председателей коллегий адвокатов; заново сформировать систему переподготовки кадров судей, адвокатов, нотариусов, судебно-экспертных учреждений, наладить взаимодействие Минюста с научными учреждениями. Велика заслуга Ю.Д. Северина в становлении и развитии системы правового воспитания населения.
Предисловие к книге С.Ю. Северина «Молнией небо расколото».
А.Я. Сухарев, в 1990-е годы Министр юстиции России (2004 г.)
Мемуаров об Отечественной войне великое множество. Все написанное в них бесценно. Но все же есть и то, о чем – пусть не в столь высоком жанре – можно сказать дополнительно и более откровенно, в том числе о весьма интересном, ранее не дозволенном.
Автор не был крупным командиром. Воспоминания основаны на его опыте рядового «пахаря войны», в течение двух с половиной лет участвовавшего в ведении залпового огня по противнику в качестве командира боевой машины БМ-13, известной как легендарная «катюша», и заместителя командира огневого взвода, занимавшегося наведением орудий на цели. Целостности впечатлений способ-ствовало то, что с полком был пройден весь его боевой путь – от момента его формирования до Дня Победы. Поэтому эти воспоминания – взгляд на поле боя не из тыловой базы, а через прицел бьющего по врагу орудия.
Автор делает попытку вспомнить и проанализировать отдельные ситуации и эпизоды боевой деятельности: ведение огня, дуэли с немецкой артиллерией, борьба с танками и авиацией противника, фронтовые дороги, быт в полевых условиях. Особая страница, естественно, посвящена героизму и светлой памяти боевых товарищей.
Весь материал о боевых действиях полка привязан к важнейшим операциям Северо-Западного, Западного и 3-го Белорусского фронтов. Это и позволяет надеяться, что написанное может дать не отрывочное, а вполне законченное представление о пройденном боевом пути, огромных возможностях легендарного реактивно-артиллерийского оружия и трудностях его применения.
Помимо периода Великой Отечественной войны, воспоминания охватывают послевоенные годы. Автору довелось работать в аппарате Центрального Комитета КПСС, в высших судебных инстанциях, в Министерстве юстиции Российской Федерации. Воспоминания касаются малоизвестных фактов противодействия первым шагам либерализации уголовного правосудия, подхода к борьбе с коррупцией, неудачных попыток силовым образом привести Афганистан на путь «прогрессивного» развития, чувствительных для интересов страны кадровых решений в отношении отдельных руководителей правоохранительных органов.
Личная судьба позволила быть свидетелем и участником событий, которые самым неожиданным образом переплелись в довольно причудливую картину.
Вчерашнему школьнику вдруг доверили командовать боевым расчетом мощной секретной ракетной установки. Затем сержант Красной Армии, получивший свой «Георгиевский крест» (ныне орден Славы) за подписью секретаря Президиума Верховного Совета СССР А.Ф. Горкина, спустя 12 лет будет работать вместе с ним в Верховном Суде СССР. И еще. Кто бы мог подумать, что через двадцатъ лет автор в качестве члена делегации судебных работников, возглавляемой Председателем Верховного Суда СССР А.Ф. Горкиным, будет приглашен в Берлинский оперный театр на Унтер-ден-Лин-ден в ложу Гитлера и его ближайших сподвижников.
В свое время, сидя в мокром, обстреливаемом окопе, допустить мысль, что подобное может когда-нибудь случиться, было фантастикой.
Тогда невозможно было вообразить, что через несколько лет после войны придется выполнять поручения секретаря ЦК КПСС М.А. Суслова и других руководителей партии и государства, быть представителем страны на конгрессах ООН, нести на своих плечах непростую миссию правового советника правительства Афганистана, работать в руководстве Министерства юстиции России.
Такие воспоминания неинтересны, а может быть, и неприятны сторонникам альтернативной службы, уклоняющимся от призыва, и тем людям, которым безразлична судьба Родины – их немало появилось в последнее время. Но они не могут в той или иной мере не быть интересны ветеранам Отечественной войны, Афганистана, событий в Чечне, всем людям, честно исполняющим свой гражданский и мужской долг, и особенно нынешним артиллеристам-ракетчикам. А может быть, что-то заинтересует будущих историков и писателей.
С возрастом у каждого человека будущего становится все меньше, а прошлого все больше. Воспоминания для автора своего рода машина времени, воспользоваться которой и приятно – попадаешь в свою молодость, – и горестно – оживает прошлое, зачастую трагическое.
Наш полк
Наш 95-й гвардейский Витебский Краснознаменный орденов Александра Невского и Кутузова III степени реактивный артиллерийский полк был мощной механизированной боевой частью, способной быстро перемещаться и наносить многократные эффективные артиллерийские удары практически мгновенно, с наезда.
Один полковой залп состоял из 464 ракет общим весом в 14,5 тонны. Залпы могли повторяться в считанные минуты. В наступательных фронтовых операциях по прорыву обороны противника полк только во время одной артподготовки из семи залпов выбрасывал на противника более 3200 ракет общим весом более
100 тонн. Были артподготовки и из большего количества залпов.
Залп ракетного полка был равносилен одновременному залпу 10–36 полков ствольной артиллерии. Если бы такое количество артиллерии даже и удалось собрать, ее невозможно было бы разместить на узком участке фронта.
Огромное впечатление производит быстрота формирования и боевого развертывания полка. При мощной, малоизвестной тогда для артиллеристов-ствольников секретной технике полк был сформирован и вступил в боевые действия в рекордно короткие сроки. Вот хроника становления полка как мощной боеспособной части.
8 августа 1942 года началось поступление личного состава. 1 сентября бойцы уже приняли присягу, a 11 сентября полк двумя эшелонами отбыл в город Валдай на Северо-Западный фронт.
Продуманным и экономным был способ оснащения боевой техникой. Железнодорожные платформы с заранее погруженными на них ракетными установками были прицеплены к вагонам с личным составом непосредственно перед отправкой эшелонов.
Следует отметить, что столь большие мобилизационные достижения были достигнуты в тяжелейший для страны период, когда немецкое наступление на Сталинград требовало сосредоточения там всех имевшихся ресурсов.
15 сентября и в последующие дни полк уже вел интенсивный огонь по немецким позициям в районе Белого Бора у станции Лычково. Обстрелу подверглась, в частности, немецкая колонна с боеприпасами и 15 пехотинцами.
С 15 сентября 1942 года до конца апреля 1943 года полк участвовал в операциях Северо-Западного фронта по окружению 16-й немецкой армии, прорвавшейся ранее в сторону Валдая и Октябрьской железной дороги. Затем поддерживал огнем наши части, пытавшиеся освободить Старую Руссу и выйти в тылы немецкой группировки, окружившей Ленинград.
30 апреля 1943 года полк был выведен в Москву в Щукинский лесопарк – частично в железнодорожном эшелоне, частично своим ходом. 2 июня 1943 года, после получения новой техники и пополнения в основном за счет матросов с Тихоокеанского флота, полк выдвинулся марш-броском в распоряжение 3-й Резервной армии под город Юхнов.
Полк успешно выполнял боевые задачи по обеспечению огнем прорыва немецкой обороны в районе Спас-Деменска и при взятии Ельни. Выйдя вместе с частями Пятой армии южнее Смоленска, полк обеспечивал освобождение этого многострадального города. В районе Орши, под поселком Ленино, он участвовал в тяжелых боях вместе с введенными в бой частями Первой Польской армии имени Костюшко.
Интересным был и дальнейший путь нашего полка. В значительной степени он проходил по местам боев Отечественной войны 1812 года. Полк прошел через город Красный, совершил переход через Березину. Участвовал в освобождении Витебска, Вильнюса, Каунаса, вошел в пределы Восточной Пруссии. Маршрут пролегал через сплошные оборонительные рубежи. Завершился боевой путь участием в штурме Кенигсберга и уничтожением противника на Земландском полуострове.
Патриотический порыв
Вспоминая военные годы, нужно отметить, что наш полк, как и другие ракетно-артиллерийские части, был грозной боевой силой не только потому, что обладал мощным оружием. Успех в поединках с врагом обеспечивался крепким сплавом воевавших в полку солдат, сержантов и офицеров, безраздельно преданных Родине и в совершенстве владевших вверенной им техникой.
Атмосфера боевого братства, единодушия и сплоченности товарищей по судьбе и оружию была поистине волшебной силой, помогавшей преодолевать неимоверные фронтовые трудности. С огромным уважением относились друг к другу представители всех национальностей и разного социального положения, кадровые военнослужащие, мобилизованные крестьяне из сельской глубинки, матросы, добровольно сошедшие на берег, неоперившиеся подростки-комсомольцы. Все держались стойко, помогали друг другу переносить трудности, физические перегрузки, недоедание и непогоду, потерю друзей.
Не хочется высокопарно говорить о проявлениях героизма, хотя это отвечало бы истине. Более оправданно утверждать, что весь состав полка объединял патриотический порыв, стремление безупречно выполнить свой долг. Самоотверженность солдат была обыденным явлением. Естественно, она своеобразна в разных родах войск и у представителей разных воинских профессий.
У артиллеристов оружие шумное, а выполнение своего долга – тихое, лишенное эмоциональной окраски и криков «ура». Они больше нужны пехоте для подбадривания во время атаки и психического воздействия на противника. Долг артиллеристов в том, чтобы, несмотря на плотный огонь противника, штурмовые удары и бомбежку его авиации, стоять у орудий, заряжать их, наводить на цель и стрелять. Так и было. Это сохранилось в памяти и отражено в записях «Журнала боевых действий 95-го гвардейского Витебского реактивного артиллерийского полка».
Говоря о боевом братстве, нельзя не затронуть вопрос о такой социальной болезни, как укоренившаяся в настоящее время дедовщина. Иногда задают странный вопрос: была ли в те годы на фронте дедовщина? В нашей части такого дикого явления быть не могло. О других судить не могу, но думаю, вряд ли. Возрастная разница среди солдат была огромной – от безусых юнцов до осанистых пожилых людей с большим жизненным опытом и заслугами. С нынешних непонятных позиций лучшей почвы для унижения молодых ребят просто не придумаешь. У нас же отношение друг к другу в орудийных расчетах, среди разведчиков и связистов было либо братским, либо отеческим, а к старшим – самым уважительным. Перед алтарем смерти не могло быть никаких издевательств и глумления друг над другом.
И еще одно стоит отметить. Ветераны с теплотой относятся друг к другу.
И основа, думается, не только в том, что совместно пройден трудный путь.
В годы войны над каждым фронтовиком висела неотвратимая перспектива гибели.
И общая судьба сплачивала солдат, отодвигала на второй план, возможно, не лучшие черты характеров, делала людей чище. И теперь ветераны встречаются как люди, прошедшие этот психологический фильтр.
С точки зрения нашего поколения, дедовщина несовместима с армией.
Это признак колоний, исправительных учреждений. Если же в воинской части есть такой порок, значит, там нет влияния старшего начальника, а можно сказать, и командира вообще. Серьезных выводов из этого, к сожалению, не делается. Уровень сознательности и дисциплинированности в нашем полку во многом определялся тем, что в нем было немало добровольцев. В этой связи уместно вспомнить и о своем примере.
Мы – несколько ребят, окончивших девятый класс, – летом и осенью 1941 года в составе комсомольского заградительного отряда участвовали в подготовке оборонительных сооружений в Подмосковье.
В Братцевском лесу, примыкавшем к Северному Тушину, учились стрелять из нашего и трофейного оружия. Настойчиво пытались получить реальные боевые задания. Когда немецкая армия была изгнана из Подмосковья, возобновили учебу, а весной 1942 года закончили десятилетку. Еще более настойчиво стали пытаться попасть добровольцами в действующую армию. Военный комиссариат, как ни странно, наше желание не поддержал. Позже стало понятно, что планировалось зарезервировать нас для командирских военных училищ.
Сидеть в родном доме в то время, когда на фронтах идут тяжелые бои, и слушать сводки Совинформбюро об оставляемых городах и подходе врага к Сталинграду и Волге, было невыносимо. Стали просить Красногорский городской комитет комсомола помочь в отправке на фронт. И тут, к нашей радости, получилось.
3 августа 1942 года в нашу школу позвонили из горкома комсомола и сообщили: кто желает пойти на фронт, должен явиться в десять утра следующего дня в горком комсомола. Собирались, как за грибами. Сели на велосипеды, передали известие своим друзьям и одноклассникам. Никто из тех, кого застали дома, не отказался. Утром пораньше собрались у школы. Оттуда и пошли в горком. Родители не возражали. А мой отец, бывший тогда директором школы, проводил нас до половины дороги. Все годы с благоговением вспоминаю о его мужестве и патриотизме.
Похоже, на работников горкома наш поступок произвел впечатление, а вот вид наш, хилых подростков, – нет. Время было голодное, и выглядели мы не по-богатырски. Увидев нас, секретарь горкома партии по военной работе, принимавший участие в нашем приеме, еще до беседы и напутствия отвел всех в столовую, где после обеда вручил каждому по батону хлеба. В то время это было так много!
От беседы и проводов в горкоме остались не только воспоминания, но и документ, может быть, главный в жизни. Это командировочное удостоверение на бланке и с печатью, где указаны наши фамилии и сказано, что мы направляемся в военный отдел Московского обкома комсомола для отправки на фронт. Так что воевали мы не по призыву военкомата, а по комсомольскому командировочному удостоверению, правда, без командировочных.
Вместо того чтобы бросить в горячие точки под Сталинградом, нас направили в тыловой район – в учебную бригаду под городом Горьким, теперь Нижним Новгородом. Здесь, в Зеленом городке под Кетовом, на лесных просеках, мы и прошли ускоренную подготовку, постигая топографию, азы артиллерии, приучались к военной дисциплине и выносливости. Тут-то и стало понятно, почему в обкоме комсомола и по прибытии в часть каждого из нас в отдельности заслушивала придирчивая комиссия – род войск был особый. Не просто авторитетный – легендарный.
Наша группа добровольцев, составившая по Москве несколько сотен человек, была направлена в Горький на обычном переполненном пассажирском поезде с одним лишь сопровождающим. И когда наш старший после душной, изнурительной ночи повел команду выкупаться в Оке, а потом построил и посчитал, то, к своему удивлению, обнаружил, что не только никто не отстал, а, напротив, прибавилось четыре человека.
В учебной бригаде подготовка шла по трем классическим военным направлениям: огневики, артиллерийские разведчики и радисты-связисты. Все годились для любой артиллерийской системы. Но постепенно из фрагментов специализации и рассказов инструкторов-командиров становилось ясно, что мы являемся резервом для нового секретного оружия, которое в народе окрестили ласковым именем «катюша».
Наступил день, когда перед нами, огневиками, расчехлили стоявшие в березовом перелеске и тщательно охранявшиеся боевые машины БМ-13.
Не верилось, что эта несуразная с виду машина за полминуты может накрыть цель размером с футбольное поле. Но вот на учениях навесили на направляющие полный заряд –16 ракет по 42 кг каждая, и, когда они пошли на цель, машина стала выглядеть намного авторитетнее.
Полное осознание мощи этого оружия пришло, конечно, на фронте. Дивизионный залп из восьми установок уносил в небо почти одновременно 128 ракет. Ночью залп сопровождался зловещими красными сполохами и огненными трассами, уходившими на противника, и всегда душераздирающим воем и скрежетом, который для нас был симфонией. А уж когда можно было видеть и цель, над которой взметывались в небо столбы земли, огня, летящих вверх деревьев и черного дыма, душа, конечно, ликовала. В немецкой армии, да и у наших союзников подобного оружия в то время не было.
Вернусь к повествованию о своих товарищах и о себе. Пришло время, и командование бригады под марш «Прощание славянки» проводило нас до станции Ройка на железной дороге Нижний Новгород–Арзамас. Прибыли в Москву, в Лефортово, в штаб формирования гвардейских минометных частей – так зашифрованно именовались тогда части ракетной артиллерии. В Москве оставались недолго, но смогли увидеться с родителями. Здесь и получили направления на разные фронты. Команды были небольшие – по пять-восемь человек на каждый фронт. Пятерым было дано предписание – прибыть в штаб наших частей на Северо-Западный фронт.
До Бологого ехали на обычном пассажирском поезде. И опять никто не потерялся! Нас направили в 95-й гвардейский ракетный артиллерийский полк. Доверие было оказано огромное. Одну из 24 боевых машин и первый расчет первой батареи доверили мне, совсем мальчишке. И выдали приложение – ящик тола весом 20 кг и два взрывателя – электрический и на бикфордовом шнуре – для подрыва машины в критической ситуации. Это воспринималось как дело естественное, так как было дано обязательство – боевую установку ни при каких условиях противнику не оставлять.
Смею думать, что военно-мобилизационное командование не поступало опрометчиво, направляя нас, необстрелянных юнцов, на ответственные участки.
Не было случая, чтобы кто-то не оправдал доверия.
Автор воспоминаний, отправившийся на фронт в августе 1942 года по комсомольской путевке, осенью 1943 года стал уже «дважды добровольцем». Звучит это несколько странно, но имеет свои основания. Произошло это так. В наш дивизион, стоявший в районе Орши, приехал на практику заместитель начальника Московского артиллерийского училища, расквартированного тогда в городе Миассе Челябинской области. Он проникся симпатией к нашему орудийному расчету и стал настойчиво уговаривать меня поехать с ним в Москву, а затем в Миасс. Обещал предоставить месячный отпуск, а затем предстояла учеба и получение офицерского звания.
Решение стоило нескольких бессонных ночей. Пришлось крепко подумать, как поступить. Оставить своих боевых товарищей и отправиться в тыловую тишину было, конечно, очень трудно. Да и служба в офицерском звании после победы не только не увлекала, но казалась странной. Поэтому предложение не было принято, хотя и казалось заманчивым. Решение, конечно, исходило из допустимости любых последствий. Поэтому и оказался «дважды добровольцем» – сначала добровольно пришел на фронт, а потом, что называется, «понюхав пороху», добровольно принял решение на нем остаться.
Оглядываясь на прошлое, невольно задаешь себе вопрос: в чем же корни патриотического порыва? Да и что, в сущности, означает это понятие? Полагаю, что патриотический порыв несовместим с дремлющей, платонической любовью к Родине. Это осознанное и фактически реализуемое побуждение исполнить свой долг перед обществом и государством с чувством внутреннего удовлетворения.
И еще, похоже, порыв – не удел одиночек, ему присущ массовый характер.
А что касается корней столь благородных проявлений, то о них, думается, односложно не скажешь. Здесь все, что связывает человека со своей страной, – и генетически заложенное, и благоприобретенное в жизни. Живет в нашей внутренней сущности глубокое уважение к тому, как в тяжелые для Родины годы поступали наши предки. Важен, наверное, и дух времени. Еще задолго до нападения гитлеровской Германии на СССР наше поколение, бегавшее тогда в коротких штанишках, в общем-то, чувствовало, что ему предстоит встретиться с фашизмом в бою. И когда это произошло, огромное количество молодежи воспринимало участие в войне как свой естественный долг.
Среди факторов, воспитывавших деятельный патриотизм, огромную роль играли художественная литература и искусство. Молодежь сверяла свое отношение к обязанности защищать Родину с поведением героев А. Гайдара, А. Фадеева, С. Михалкова. Бесценен вклад в воспитание молодежи кинофильмов «Александр Невский», «Чапаев», «Мы из Кронштадта» и других. То же можно сказать и о песенном искусстве. Достаточно было послушать выступления Ансамбля песни и пляски Красной Армии им. А. Александрова, воспитывавших патриотизм и твердость духа, чтобы на высоком психологическом порыве пойти в бой с врагами Родины.
Теперь в средствах массовой информации, различных печатных изданиях, выступлениях псевдоаналитиков появились другие ноты. Правда о Великой Отечественной войне либо замалчивается, либо умышленно опорочивается. Утверждается, что мы шли на фронт и в бой из-под палки, под угрозой арестов и штрафных батальонов, подгоняемые цепями стоявших за спиной заградотрядов НКВД.
Пропагандируется наивная мысль, что демократические свободы предполагают возможность пренебрежительно относиться к армии, военной службе, а в конечном счете к своей Родине. В чьих интересах это делается? Ответ найти нетрудно. Досадно, однако, что немалое число молодых людей поддается такому внушению, уклоняется от выполнения гражданского и мужского долга и такую пропаганду воспринимает как «великое завоевание демократии». Почаще бы показывать им хронику массового добровольного ухода в армию в дни всеобщей мобилизации 1941 года, запись тысяч людей, не подлежавших по каким-либо причинам призыву, в ополчение. На этом фоне и оценивать бы свою «новейшую идеологию».
Даже компактная и высокопрофессиональная армия задачу защиты Родины не решит. Профессиональную армию дополнить бы всеобщей, пусть краткосрочной подготовкой молодых людей к выполнению своего мужского воинского долга, чтобы в случае наступления тяжких для страны испытаний спасительным оставался патриотический порыв!
На заре либерализации правосудия
На фронте высказываться о своих планах на завтрашний день считалось вызовом судьбе. И если кто-то брал на себя такую смелость, на него шипели. Но жить без мечты и надежды даже под воем снарядов было невозможно. В добрый исход войны, в победу все верили безусловно. И казалось, что после победы всех ждет какое-то лучезарное счастье. Не понимали, что счастье – это всего лишь промежуточное состояние между несчастьями. Победа не принесла благополучия на тарелочке. Кто-то вернулся к своей семье и к своей профессии. Кто-то пришел на пепелище. А мы, молодое поколение, начавшее свою взрослую жизнь в окопах, должны были найти себя в непривычных мирных условиях. Это представляло значительные трудности. Сурова служба в армии, но там мы были на казенном обеспечении. Теперь же надо было самим вставать на ноги, приобретать профессию, укореняться в жизни.
На юридическом факультете Московского государственного университета, куда автор воспоминаний поступил учиться, из 220 студентов 180 были вчерашними воинами, многие с синими пороховыми отметинами, вкрапленными в кожу лица, с расщепленными лучевыми костями вместо пальцев, с протезами вместо ног и рук. Но годы учебы в первом вузе страны были счастливыми. Затем предстоял очередной экзамен – работа по профессии.
Итог учебы был неожиданным и удивительным для выпускника – руководство Верховного Суда СССР пригласило меня на работу в высшую судебную инстанцию. Казалось, логичнее было бы получить практику в низовых звеньях. Но приглашение в штаб правосудия, как потом оказалось, имело свою логику. Спустя некоторое время работавший тогда председателем Верховного Суда СССР А.А. Волин признался, что хотел видеть в своем коллективе молодых людей с новым мышлением, свободных от консервативных традиций прошлой судебной практики.
Значение Верховного Суда СССР трудно переоценить. Проводившиеся ранее политические судебные процессы ушли в прошлое. В нем рассматривались дела по первой инстанции, в частности такие, как дело летчика-шпиона Пауэрса, предателя Пеньковского. Основная работа состояла в проверке порядка надзора приговоров и решений нижестоящих судов и исправлении их ошибок, что было связано, как правило, с оправданием или снижением наказаний…
Испытание Афганистаном
…Вскоре поступило поручение лететь в Кабул в качестве советника правительства Афганистана по правовым вопросам. Было, конечно, понятно, что работа предстоит непростая и весьма ответственная.
Общей задачей группы советников было оказание помощи правительству, прокуратуре и Верховному суду страны в приведении отдельных законодательных актов в соответствие с сущностью и целями новой революционной власти Бабрака Кармаля, содействие правовому оформлению проводимых реформ. В этом плане особенно важна была подготовка нашими специалистами временного конституционного закона.
Афганское законодательство сложилось на базе норм шариата, систематизированных и принятых в качестве государственных установлений. Оно отличалось казуистичностью; до мелочей регламентировало различные сферы жизни, но имело свою законченную систему и требовало бережного отношения.
Правоведы Афганистана, получившие образование в Сорбонне и Каирском университете, были умелыми специалистами. Они хорошо разбирались во всех оттенках мусульманского права. И работать над законопроектами можно было не вопреки их мнению, а совместно с ними.
Афганистан – кладовая ценнейшего сырья, стратегически важный перекресток, через который проходили войска великих полководцев –Александра Македонского и Чингисхана. Но советские войска, названные «ограниченным контингентом», были введены туда не для захвата полезных ископаемых и не для создания военных баз. Цели были не альтруистические, но и не захватнические. В условиях развязанной реакцией войны они состояли главным образом в намерении поддержать демократическую власть и ее прогрессивные преобразования. Конечно, мы имели свои политические и военно-стратегические интересы. Речь шла об обеспечении безопасности южной границы, которая в случае победы реакционных сил попала бы под контроль соперничающей державы.
Кстати, государство, обвинявшее нас в агрессии и помогавшее организовать противоборство, при первой же возможности вторглось туда само. Что касается нашей миссии в Афганистане, то мы активно помогали дружественной нам стране безвозмездными поставками многих видов товаров и оборудования, в организации образования, подготовке кадров и по другим направлениям.
Юстиция – по-русски «справедливость»
Это покажется странным, но был период, когда Министерство юстиции, абсолютно необходимое пусть не в правовом, но все же в конституционном государстве, было ликвидировано. Поэтому важно вспомнить, как оно воссоздавалось.
Демонтаж Министерства внутренних дел, министерств юстиции Союза и союзных республик произошел в конце 1950–начале 1960-х годов в ходе «радикальных реформ», осуществлявшихся Первым секретарем ЦК КПСС Н.С.Хрущевым. Идеология решений была проста, и, казалось бы, необходимость свертывания системы государственного руководства и перехода к общественному самоуправлению «бесспорна». Все это объяснялось политикой близкого коммунизма. Установка делалась на то, что место государственных судов постепенно займут товарищеские, а милицию заменят добровольные дружины.
Однако функции, осуществлявшиеся ранее Министерством юстиции и его органами на местах, ликвидировать было нельзя, и их пришлось распределять по учреждениям, которым они не были присущи. На плечи Юридической комиссии при Совете Министров России, занимавшейся подготовкой и систематизацией законодательных актов, были возложены не свойственные ей обязанности по организационному и методическому руководству адвокатурой, загсами, судебно-экспертными учреждениями. Верховные суды союзных республик и суды областного звена были вынуждены обеспечить организацию работы нотариата.
Приезжавшие в страну делегации иностранных юристов с изумлением воспринимали такого рода эклектику в распределении обязанностей в сфере юстиции.
Не замедлил сказаться вред нововведений и на практике. Очень быстро стало очевидно, что без Министерства юстиции государству обойтись невозможно.
Инициативу по восстановлению системы проявил Отдел административных органов Центрального Комитета партии, но, естественно, после того, как был избран новый Генеральный секретарь ЦК КПСС. В феврале 1966 года ЦК партии принял постановление об усилении борьбы с преступностью. В проект этого постановления нами, работниками отдела, было заложено поручение, по существу, самим себе внести предложения по усилению государственного руководства судами.
Так тогда формулировалась задача.
Руководство страны поддержало наше предложение, и в 1970 году Министерство юстиции и его органы на местах были созданы заново.
Решение о воссоздании органов юстиции в республиканских и областных центрах было воспринято с энтузиазмом. Активно формировались кадры учреждений, для новой системы предоставляли достойные помещения. В Ленинграде, например, городское и областное управления юстиции разместили сначала в Смольном, а затем на Дворцовой площади и в престижном комплексе Адмиралтейства. В результате активной работы руководителей «первого призыва» раздробленные ранее различные службы и учреждения юстиции были сведены в единое ведомство, ставшее весьма авторитетным среди правоохранительных органов и граждан страны.
Причастность автора к деятельности по восстановлению системы юстиции не прошла незамеченной. В 1974 году последовало предложение перейти на работу в эти правовые учреждения. В итоге восемнадцать лет было отдано работе в должности заместителя и первого заместителя Министра юстиции России.
Целесообразно отметить особенности Министерства юстиции как важного государственного учреждения. Круг его обязанностей не повторяет функции других правоохранительных систем. В отличие от органов внутренних дел, прокуратуры и судов, деятельность которых в значительной мере состоит в розыске правонарушителей, расследовании и рассмотрении дел о совершенных преступлениях, то есть идет вслед за состоявшимися событиями, полномочия органов юстиции нацелены на конструктивную, организационно-созидательную работу. Их особенностью уже тогда был необычайно широкий диапазон функций, который в последнее время увеличился еще больше.
Задачи министерства включали участие в законотворческой работе, принятие кадровых решений в отношении своей и судебной системы, организационно-правовое и материально-техническое обеспечение судебной деятельности, управление нотариатом и загсами, судебно-экспертными учреждениями, методическую помощь адвокатуре, правовой службе субъектов хозяйственной деятельности.
Интересным и ответственным было участие в заседаниях Правительства и Президиума Верховного Совета, Комиссии по помилованию, часто с необходимостью давать импровизированные заключения по возникавшим правовым вопросам.
Поскольку в любом городском и сельском районе было несколько учреждений, подопечных министерству, знакомство с их работой требовало выездов в областные центры и в глубинку. Цель проверок заключалась в выявлении болевых точек и решении назревших проблем.
Побочной функцией Министерства юстиции была организация работы по правовому обучению и воспитанию населения. А это требовало опоры на печатные издания. Существовавшие юридические журналы не решали этой задачи, так как были нацелены в основном на внутриведомственное пользование. Поэтому большой удачей было создание рассчитанного на широкие круги населения научно-популярного журнала «Человек и закон». Его рождение было нестандартным. После того как инстанции дали «добро», выпуск журнала начался безотлагательно, еще до назначения главного редактора и формирования аппарата редакции.
В состав редакционной коллегии и авторского коллектива удалось привлечь авторитетных писателей, известных ученых-юристов и практиков. В первых номерах с увлекательными очерками выступил писатель Юлиан Семенов. Издание было положительно встречено и оценено общественностью. Об этом свидетельствовало то, что, несмотря на лимитированный тираж, его выпуск за короткое время вырос до 3,5 млн экземпляров. Журнал оказал немалую помощь в разъяснении людям смысла принимавшихся законов, путей правового решения различных жизненных проблем.
Естественно, что, помимо этого популярного издания, для помощи в разъяснении законодательства и практики его применения широко использовались журналы «Советская юстиция», где автор воспоминаний в течение двадцати лет работал в качестве члена редакционной коллегии, а также выходивший в издательстве «Известия» журнал «Закон».
Курирование министерством работы по правовому обучению и воспитанию населения привело автора воспоминаний на совершенно неожиданную стезю сотрудничества с деятелями кино. В 1976 году поступила просьба ознакомиться со сценарием фильма «Слово для защиты» и помочь его создателям в качестве консультанта. Задача не была сложной, но и не радовала. Настороженность вызывало слишком вольное отношение многих кинематографистов к отражению ситуаций, затрагивавших закон. В течение многих лет осуществлялось мое участие в подготовке фильмов А. Миндадзе и В. Абдрашитова «Поворот», «Охота на лис», «Слуга», «Время танцора».
Интересным было сотрудничество с режиссером В.Н. Наумовым в фильмах «Закон» и «Десять лет без права переписки». Сюжет их построен на подробностях жизни и работы Л. П. Берии. Знакомые иногда спрашивали – откуда они оказались известны консультанту фильмов, автору этих воспоминаний. Отчасти из уголовного дела, а в основном – от участников следствия и суда по нему.
Участие в реализации творческих замыслов деятелей кино – увлекательное, но для Министерства юстиции далеко не главное дело, как, впрочем, и в целом правовое воспитание и обучение населения. Неизменно наиболее ответственными оставались направления работы, связанные с совершенствованием и систематизацией законодательства, организационным обеспечением правосудия, поддержкой нотариата и других юридических сфер деятельности, кадровые заботы. Причаст-ность к воссозданию ведомства, выполняющего столь необходимые функции, обусловливает пристальный интерес к его дальнейшему развитию и деятельности. И поэтому укрепление министерства, его возрастающая роль в решении задач, стоящих перед государством, воспринимаются с большой радостью.
Вместо эпилога
Какие же выводы навевают воспоминания? Что из сказанного можно вынести за скобки в качестве общего?
Приоритет почитаемого в настоящее время, добытого разными средствами личного благополучия не всегда преобладал в общественном сознании. Такая цель не могла вдохновить на самоотверженное, честное служение Отчизне. К отдаче всех сил и жизни для отстаивания ее независимости вела лишь патриотическая идея. Под ее влиянием невероятные риски и трудности преодолевались с веселым оптимизмом, воспринимались не как мученичество, а как завидная судьба. И в послевоенное время чувство долга помогало занимать принципиальную, зачастую невыгодную в личном плане позицию при решении острых вопросов.
Но патриотизм не возникает из воздуха. Для того чтобы он был, требуется много слагаемых. Поэтому первостепенное значение приобретает осознание тех компонентов, из которых складывалась любовь к Родине.
Советским людям было чем гордиться, что защищать. Во время войны они отстаивали независимость своей Отчизны, великой державы. Страна была на подъеме, дерзала на многих направлениях прогрессивного развития. Людей увлекали завоевание арктических широт, беспосадочный перелет в США через Северный полюс, подъем на аэростате в стратосферу, другие достижения, за которыми стояли победы в индустриализации, науке, культуре.
Успешно вводились в строй Днепрогэс, Магнитогорский металлургический комбинат, Уралмашзавод, другие флагманы промышленности.
Бурно развивались наука и система подготовки специалистов. Каждый молодой человек мог получить высшее образование и работать по профессии. Это открывало дорогу талантам.
Несмотря на прокатившуюся тогда волну досадных, впоследствии осужденных репрессий, энтузиазм сплачивал людей для строительства нового общества.
Говоря о том, какой страна подошла к Великой Отечественной войне, уместно затронуть и вопрос о том, была ли она к ней готова. Многие авторы, в том числе крупные военачальники, утверждают, что «не была». И они правы. Армия оказалась недостаточно подвижной, не хватало средств связи. Устаревшим было даже стрелковое оружие. Были пробелы и в военной теории, особенно в оборонительной стратегии. Поэтому в той мере, в какой это требовалось, армия не была готова. Все это так. Но если проанализировать ситуацию глубже, то следует признать и другое – во многих отношениях к грозным испытаниям страна была готова.
Определяющее значение имели преданность народа руководству государства, его сплоченность и патриотизм. Без этого не было бы массового героизма, широкого партизанского движения, успехов в обеспечении фронта боевой техникой, вооружением, боеприпасами. Но сила духа, конечно, не все. Победу в Великой Отечественной войне обеспечил мощный научный и промышленный потенциал.
Люди, дающие оценку готовности страны к испытаниям 1941 года, забывают, что в начале 1930-х годов у нас не было современной промышленности; основным орудием в сельском хозяйстве была деревянная соха, а самой распространенной обувью – лапти.
22 июня в страну вторглась прекрасно вышколенная, мощная немецкая армия, которую оснащала боевой техникой вся промышленно развитая Европа и поддер-живали вооруженные силы Финляндии, Венгрии, Испании.
И тогда созданная в стране за две предшествующие пятилетки научная и промышленная база в кратчайшие сроки обеспечила заметный рост выпуска боевой техники, вооружений и боеприпасов. И дело не только в количественных показателях. Создавались новые передовые системы вооружения, реактивная артиллерия, лучшие танки Второй мировой войны Т-34, новые самолеты-истребители и штурмовики, более совершенные пушечные системы, автоматическое стрелковое вооружение.
Что же получилось в итоге?
Наша якобы «неподготовленная» к схватке с врагом страна пусть и тяжелой ценой, но разбила покорившего всю Европу агрессора в пух и прах.
Но все это в прошлом. Теперь другие задачи. Для их успешного решения необходим патриотизм. А если его не будет, если национальная идея не объединит людей – не будет успехов в экономике, в решении социальных задач и сильного государства.
Чтобы был патриотизм, государство должно освободиться от разъедающей его скверны: коррупции, воровства, засилья криминала, преодолеть ущербность, поднять тонус жизни народа, завоевать престиж.
Из книги Ю. Д. Северина «Молнией небо расколото» (2004 г.)