ВЕТЕРАНЫ ЮСТИЦИИ. 
О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ

Война началась для В.В. Зыкова сразу после его школьного выпускного бала. Его направили учиться в 3-е Ленинградское артиллерийское училище, эвакуированное к тому времени в Кострому. Закончил его ускоренными темпами, и в звании лейтенанта был направлен на Сталинградский фронт. Военную жизнь начал в минометном полку командиром взвода в ноябре 1942 г. Участвовал в боях за Новочеркасск, Ростов, Донбасс. В октябре 1943 г. был тяжело ранен под Мелитополем. После госпиталя В.В. Зыков вернулся в свою часть, стоявшую на Днепре. Вместе с остатками боевых сил его отправили в Тамбовские артиллерийские лагеря.

День Победы Владимир Васильевич встретил в Бреслау (ныне Вроцлав). До июля 1946 г. он оставался за границей со своим полком – охранял базу, куда свозили отвоевавшую артиллерийскую технику для отправки ее на родину.

В.В. Зыков награжден орденами Отечественной войны I степени и «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда» и другими.

Советник юстиции 1-го класса. Полковник юстиции. Почетный работник Прокуратуры России. Почетный работник юстиции России. Заслуженный юрист РСФСР. В Минюсте – заместитель начальника отдела судоустройства и процессуального законодательства Департамента законодательства о государственной безопасности и правоохранительной деятельности.

______________________________________________________________________________________________

У Юлии Друниной есть небольшое стихотворение, которое называется «Три процента». В эпиграфе к нему сказано, что, по статистике, среди фронтовиков 1922, 1923 и 1924 годов рождения в живых осталось 3 процента.

Вдумайтесь: из каждой сотни тех мальчишек повезло лишь троим, а 97 сложили голову на полях сражений. Добавлю еще одну цифру: из ста фронтовиков, встретивших войну 20-летними, то есть 1921 года рождения, домой вернулись только двое.

Такая же участь постигла и ребят 1925 года рождения, причем их забрали более юными, чем нас. Моему младшему брату 21 декабря 1942 года исполнилось только 17 лет, но уже в начале января 1943-го во время школьных зимних каникул, не дав окончить десятый класс, его призвали в армию. Курская битва, к которой их готовили, для многих из этих мальчишек оказалась первой и последней.

Аналогичная доля выпала и нашим сверстницам-девчонкам, которым пришлось воевать. Это в кино все выглядит романтично и героически. А на самом деле им в той же мере, что и нам, довелось хлебнуть, грязи, холода, фронтовых вшей, промерзлых окопов... И погибали наравне с мальчишками. У нас на батарее служила лишь одна девушка – Валентина Никифорова из Астрахани. Она была санинструктором, но выполняла обязанности и телефонистки. Валя погибла в июле 1943 года на моих глазах, не успев произнести ни слова. Ей не исполнилось еще и девятнадцати. Похоронили мы ее прямо на батарее, на окраине села Куйбышево Ростовской области, где в то время наш 488-й минометный полк воевал на Миус-фронте. 

Мы не часто задумываемся над тем, что дорогу к Победе выложили своими могилами юные, красивые, не познавшие жизни: «Мальчишки, мальчишки, страну заслонили собой»... Нынешняя молодежь и песню-то эту не знает.

20 июня 1941 года в селе Островское Костромской области десятиклассники прощались с детством. Это был мой выпускной вечер. Мы мечтали, строили планы, но не знали, что через два дня они рухнут. 22 июня женщины вернулись с рынка и принесли страшную новость: война. Мои сверстники были брошены в ее пекло и сгорели в расцвете юности.

Выбито целое поколение. Вспомните! Справедливая память – это единственное, что им досталось. Да и то, в основном, по праздникам.

А немногих оставшихся в живых фронтовиков не обделите вниманием. Редко кто из воевавших не ранен, да и того уже достали старческие болезни. Когда-то маршал Жуков говорил: не забывайте о ветеранах в сутолоке жизни – на вокзале, в приемной по житейским делам, в поликлинике, в автобусе, в семье... Их осталось так мало – из трех уцелевших процентов.

Вновь прошлого кинолента 

Раскручена предо мной –

Всего только три процента 

Мальчишек пришло домой...

В.В. Зыков. Выбитое поколение. – 

Газета «Трибуна» №75 от 26 апреля 2002 г.

Когда закончилась война, мне не было еще 22 лет. Сразу же встал вопрос о продолжении образования и будущей профессии. До войны я мечтал стать учителем, как отец, поступить в педагогический институт на исторический факультет. Для осуществления этой цели после окончания войны пытался уволиться из армии, но мне отказали. Тогда я решил стать юристом, хотя ранее ни с одним служителем Фемиды не встречался. Основанием для такого выбора послужила моя склонность к гуманитарным наукам и то, что в своей части я был дознавателем, успел изучить инструкцию органам дознания, расследовал незначительные правонарушения, у меня появился интерес к практической работе юристов. Надо было поступать в Военно-юридическую академию.

Но цель оказалась не так проста. Если на фронте мне крупно повезло: я попал в число тех трех процентов своих сверстников, которые остались живыми и вернулись домой, то при поступлении в академию меня преследовали неудачи. Этому способствовало то, что до июля 1946 года я со своим полком оставался за границей, в 1947 году служил в другой части в г. Харькове, в 1948-м – в г. Баку, и из-за бюрократических проволочек дважды мои документы о поступлении в академию не успевали поступить в Москву до начала экзаменов. В третий раз выдержал экзамены, но не прошел мандатную комиссию. В академию поступил лишь с четвертой попытки и не на дневной, а на заочный факультет.

Это произошло осенью 1948 года, а 2 августа 1949 года меня перевели из артиллерии в юстицию и назначили военным следователем военной прокуратуры дивизии. Штат прокуратуры состоял из двух человек: прокурора и следователя. Исполнять возложенные на прокуратуру обязанности приходилось общими усилиями, а когда отсутствовал прокурор – только следователю. Но, как говорят, нет худа без добра, это очень помогло мне быстро приобрести необходимые профессиональные навыки, освоить не известную ранее специальность.

В органах военной прокуратуры начал работать на турецкой границе в г. Ахалкалаки, а затем в военной прокуратуре Тбилисского гарнизона. В 1952 году как заочник направлен на курсы усовершенствования военно-юридического состава при ВЮА (КУВЮС), окончил их на «отлично» по всем предметам и назначен старшим следователем военной прокуратуры войск МВД Северо-Кавказского округа, а через несколько месяцев – помощником военного прокурора этого округа.

В 1954 году началась кампания по пересмотру уголовных дел, связанных с репрессиями 1937–1938 годов. Все дела на осужденных в те годы Военной коллегией Верховного Суда СССР пересматривала Главная военная прокуратура, таких дел было очень много, в связи с чем пришлось срочно увеличивать штат за счет периферийных работников. Меня тоже перевели в ГВП.

Так называемыми спецотделами я занимался только четыре года, но этот период оказался самым напряженным в моей жизни. По проверяемым делам, как правило, проходили высокие должностные лица, они ссылались на ранее осужденных государственных деятелей (Зиновьева, Каменева, Бухарина и др.), в связи с чем приходилось изучать и их дела. Кроме того, многие пересматриваемые дела находились на особом контроле ЦК КПСС, поэтому считаться с личным временем не приходилось. Только в одном 1957 году по подготовленным мною заключениям, утвержденным Главным военным прокурором, реабилитирована тысяча человек.

В Главной военной прокуратуре я работал 25 лет, из них 21 год занимался надзором за законностью рассмотрения военными трибуналами уголовных дел (УСО – уголовно-судебный отдел). Лично рассматривал уголовные дела в кассационном и надзорном порядке, занимался аналитической работой, часто выезжал для проверки работы нижестоящих прокуратур, фактически объездил всю страну.

Несмотря на загруженность, никогда не забывал о повышении своего профессионального уровня. Во время работы в ГВП закончил двухгодичный Университет марксизма-ленинизма при ЦДСА, курсы иностранных языков, сдал кандидатский минимум, начал публиковать в юридической прессе материалы по спорным вопросам прокурорской и судебной практики. Периодически выступал с лекциями в Военном институте и на курсах повышения квалификации военно-прокурорских работников.

Уволился из армии по возрасту в ноябре 1979 года с должности заместителя начальника отдела – помощника Главного военного прокурора в звании полковника юстиции. И буквально на следующий день начал работать в Генеральной прокуратуре СССР, в уголовно-судебном отделе, и занимался теми же вопросами, что и в ГВП. Но были и некоторые особенности. В 1980-е годы в нашей стране появилась коррупция. Наши прокуроры, приученные к неуклонному соблюдению законов, строго пресекали коррупцию, привлекали виновных к уголовной ответственности независимо от их служебного положения. Появились громкие дела: «узбекское», «рыбное», «краснодарское», в отношении зятя Генсека КПСС Чурбанова, директора Елисеевского магазина Соколова и др. Первый заместитель министра рыбного хозяйства СССР был расстрелян за совершенные преступления. Мне пришлось поддерживать государственное обвинение по двум делам этой категории, расследованным Генпрокуратурой. По одному из них привлекались к уголовной ответственности одиннадцать ответственных партийных и советских работников города Сочи. Дело рассматривалось Верховным Судом РСФСР в течение полугода. У каждого обвиняемого – адвокат, а со стороны обвинения – один я.

В Генеральной прокуратуре Союза ССР работал до ликвидации ее и развала самого советского государства. Затем были восемь лет работы в Министерстве юстиции Российской Федерации во вновь созданном Управлении по судебной реформе. Эти годы оказались самыми бурными и весьма тревожными за всю долголетнюю службу в правоохранительных органах. Незадолго до моего назначения в Минюст Верховный Совет РСФСР 24 октября 1991 года одобрил Концепцию судебной реформы. Суть этой концепции сводилась к умышленному развалу прежней судебной системы, охаиванию правоохранительных органов, глупому подражанию законодательству западных стран, для чего нашу страну заполнили в качестве консультантов и экспертов толпы американских юристов, зачастую не очень высокой квалификации. В результате такой «реформы» страну захватил преступный беспредел, честным гражданам пришлось ставить решетки на окнах, стальные двери с особо сложной системой замков, не выходить из домов в темное время суток, испытывать постоянный страх за себя и близких.

Уволен из Минюста 22 марта 2000 года в связи с достижением предельного возраста, установленного для госслужащих, с должности зам. начальника отдела судоустройства и процессуального законодательства Департамента законодательства о госбезопасности и правоохранительной деятельности, имея 60-летний трудовой стаж, из них 50 лет на службе закону (с 2 августа 1949 года по 22 марта 2000 года). Казалось, что я честно выполнил свой долг перед Родиной. 

За многолетний добросовестный труд в органах Прокуратуры и Министерства юстиции Российской Федерации, укрепление законности и правопорядка, большой личный вклад в развитие правовой базы России мне присвоено почетное звание Заслуженного юриста РСФСР, я награжден нагрудными знаками «Почетный работник Прокуратуры Российской Федерации», «За службу в Военной прокуратуре», Почетной грамотой Правительства Российской Федерации и медалями Анатолия Кони, «В память 200-летия Минюста России», «За усердие II степени» и «Ветеран прокуратуры».

Однако полученная в годы войны и во время службы в армии закалка, активная гражданская позиция, принципиальность даже после увольнения с государственной службы не позволили мне отойти от актуальных злободневных вопросов нашей правоохранительной системы и судебной практики. Я стал писать статьи, в которых открыто выражал свою точку зрения о судебной реформе, введении суда присяжных, отстаивал свою позицию, противоречащую официальной. О моем отношении к затрагиваемым вопросам можно судить по заголовкам опубликованных статей: «Судебная реформа провоцирует рост преступности», «Суд присяжных не гарантирует законность», «Шемякин суд», «Суд присяжных наносит огромный ущерб стране», «Почему наша власть не борется с коррупцией» и др.

Я писал несколько лет, по волновавшей меня теме написал около 50 статей, они были опубликованы в «Российской газете», «Известиях», «Парламентской газете», «Российских вестях», «Московской правде» и других, но оказались незамеченными. Никто не только не пытался опровергнуть мои доводы, а хотя бы поругать. А мне после этого пришлось согласиться с мудрой поговоркой о том, что один в поле не воин.

В.В. Зыков. Воспоминания. 1 июня 2009 г. 

На фронт Владимир Васильевич Зыков попал в звании лейтенанта, хотя война началась сразу после его школьного выпускного бала.

Тогда его семья жила в глухой деревне в Костромской области. «В то время в нашем краю ни радио, ни газет, ни транспорта, ни порядочных дорог не было, – вспоминает Владимир Васильевич. – Стоял теплый солнечный день, никаких предчувствий не возникало. Когда после обеда с базара вернулись женщины из райцентра Семеновского-Лапотного, они и принесли страшную весть. К вечеру мы с друзьями отправились в райцентр, у военкомата уже стояли подводы с призывниками, мужчин с ходу отправляли на фронт». 

Владимир хотел стать учителем, как отец. Но война перечеркнула планы, разрушила надежды. Первым на фронт призвали его, вторым – отца, хотя он имел по состоянию здоровья «белый» билет, третьим – брата, которому едва исполнилось 17 лет. Мать осталась одна.

Но сначала нескольких новоиспеченных выпускников, в том числе Зыкова, направили учиться в 3-е Ленинградское артиллерийское училище, эвакуированное к тому времени в Кострому. Закончили его ускоренными темпами, и в звании лейтенанта Владимира направили на Сталинградский фронт. Военную жизнь начал в минометном полку командиром взвода в ноябре 1942 г. Впереди были бои за Новочеркасск, Ростов, Донбасс...

В.В. Зыков: «Доучиваться, восполнять знания, недополученные в военном училище в результате резкого сокращения срока обучения, пришлось на фронте, порой на собственных ошибках. Невозможно забыть один случай. Еще в начале боевого пути наша батарея получила приказ завершить в течение ночи многокилометровый переход и занять огневую позицию на берегу реки. Мне как командиру взвода управления заранее было приказано установить к определенному часу телефонную связь с командиром пехотного батальона, находившимся на другой стороне реки. Событие происходило в марте, и хотя лед на реке уже прошел, вода была очень холодная, никаких переправ в темное время установить не удалось, поэтому перебраться на другой берег с тяжелыми катушками кабеля можно было только вплавь. Я пожалел своих подчиненных и разрешил им немного поспать до рассвета. А когда рассвело, мы увидели буквально в нескольких сотнях метров пешеходную переправу, приказ вскоре был выполнен, но с некоторым запозданием. За это я был наказан в дисциплинарном порядке с весьма громкой формулировкой «за невыполнение боевого приказа».

Незначительное опоздание с выполнением приказа нисколько не повлияло на решение поставленной перед батареей задачи, наложенное на меня взыскание тоже не имело каких-либо отрицательных последствий в дальнейшей службе, но для меня это был весьма большой урок. Война есть война, каждый ее шаг регламентируется приказами командиров, они всеми должны выполняться беспрекословно, точно и в срок, так как от этого зависит судьба многих людей. Этот случай научил меня быть всегда исполнительным, не только на войне, но и на гражданской службе».

Минометчики его полка в прямую атаку не ходили, громили врага артобстрелами, нередко сами попадали под мины и снаряды противника. Но Зыков узнал, что такое фронтовые землянки, голод, окопные вши – потому что и негде, и некогда было даже помыться. Во время боев артиллеристов бросали на разные участки фронта, в результате не успевали прикреплять к питанию, нередко они голодали. Доходило до того, что приходилось есть мертвых лошадей...

Самым тяжелым испытанием была гибель близких друзей. «Никогда не забуду 22 июля 1943 г. – в тот день мне исполнилось 20 лет, – рассказывает Владимир Васильевич. – Мы залегли в каменном углублении – земля была такая, что окоп не вырыть. Сверху нашу «траншею» прикрывали ящики. Слева расположился телефонист, справа – Валя Никифорова, она была санинструктором батареи. И тут обрушился на нас шквал артиллерийского огня. Я почувствовал – на войне этому быстро обучаешься – снаряд летит прямо на нас, хотел Валю предупредить … а у неё … головы уже нет... Ей было всего 18 лет.

Я как-то мысленно восстанавливал свой боевой путь, и оказалось, что после окончания военного училища и до момента, когда угодил в госпиталь в октябре 1943 года, ни разу не ночевал в доме, постоянно – в землянках, окопах, а то и просто на земле».

Тогда, в октябре 1943-го, полк остановился на реке Молочной под Мелитополем. Осколками снаряда Зыкова ранило в плечо и голову, в результате чего он впослед-ствии ослеп на один глаз. Его признали инвалидом войны. «Мне повезло, – говорит он, – я остался жив, среди тех трех процентов – моих сверстников, которых миновала смерть... А тогда после госпиталя вернулся в свою часть, стоявшую на Днепре. От полка остались, как говорится, «рожки да ножки». Там собрали остатки боевых сил и отправили в Тамбовские артиллерийские лагеря».

День Победы Владимир Васильевич встретил в Бреслау (ныне Вроцлав). Польские войска узнали о победе раньше и открыли стрельбу, празднуя окончание войны. «Мы об этом узнали только под утро, – говорит наш герой, – когда командир отделения Миша Бирюков разбудил меня: «Товарищ старший лейтенант, война кончилась!». Мы тоже, как и поляки, отметили день Победы залпами из пушек. Отпраздновали очень скромно, денег хватило только на бутылку пива в местном шинке...».

За активное участие в Великой Отечественной войне Зыков награжден орденами Отечественной войны I степени и «За службу родине в Вооруженных силах» 

III степени, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги» и другими.

Надо было решать, чем заниматься дальше. Зыков не хотел быть военным, собирался учиться, освоить мирную специальность. Но в мае 1945 г. ему сказали: о демобилизации не думай. И до июля 1946 г. он оставался за границей со своим полком – охранял базу, куда свозили отвоевавшую артиллерийскую технику для отправки ее на родину.

Словом, было время подумать о будущей профессии. Владимир Васильевич твердо решил стать юристом. Но цель оказалась не так проста, его преследовали неудачи. В Военно-юридическую академию поступил лишь с четвертой попытки и не на дневной, а на заочный факультет. Это случилось осенью 1948 г., а в 1949-м его перевели из артиллерии в юстицию и назначили военным следователем военной прокуратуры дивизии. Весь штат состоял из двух человек – прокурора и следователя, так что исполнять обязанности, возложенные на прокуратуру, приходилось общими усилиями, а когда отсутствовал прокурор – только следователю. Но нет худа без добра, считает Зыков: «Это очень помогло мне быстро приобрести необходимые профессиональные навыки, освоить неизвестную мне ранее специальность».

Началась работа в органах прокуратуры на турецкой границе, в городе Ахалкалаки. Потом служил в Тбилиси, в Ростове-на-Дону – старшим следователем, помощником прокурора Северо-Кавказского военного округа. И, наконец, попал в Москву, как считает, случайно. Но случайностей в жизни не бывает. В то время, после смерти Сталина, пересматривали дела, связанные с репрессиями 1930-х годов, речь шла в основном об осужденных Военной коллегией Верховного Суда СССР. По тогдашним законам надзор за законностью ее деятельности осуществляла Главная военная прокуратура, дел было много, пришлось срочно увеличивать штаты. Поскольку местных кадров не хватало, приглашали спецов с периферии. 

Так Зыкова и перевели в ГВП. Это был самый напряженный период в его жизни. Нагрузки были колоссальные, по делам, как правило, проходили высокие должностные лица, их рассмотрение часто находилось под особым контролем ЦК КПСС. «Правда, в это время я вырастил и выучил сына и дочь, которые подарили мне пятерых продолжателей рода – 4 внуков и 1 внучку».

Прослужил Зыков в Военной прокуратуре 30 лет, уволился в 1979 г. с должности заместителя начальника отдела – помощника Главного военного прокурора в звании полковника юстиции. И начал работать в Генеральной прокуратуре СССР, в отделе, тогда называемом УСО. 

В.В. Зыков: «Несколько лет я занимался методической работой, обобщал и анализировал прокурорскую и судебную практику по конкретным видам преступлений, положительный опыт работы прокуроров и другие вопросы. Например, были подготовлены, обсуждены на коллегии Прокуратуры Союза ССР и разосланы всем прокурорам обзоры и информационные письма о практике прокурорского надзора по делам об изнасиловании, об опыте работы прокуратуры Эстонской ССР по надзору за рассмотрением уголовных дел в судах, о недочетах в работе прокуроров и судов по возмещению ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда.

Помимо этого, в составе бригад Прокуратуры Союза ССР часто выезжал на проверки нижестоящих прокуратур, побывал во многих бывших союзных республиках (Эстония, Латвия, Грузия, Молдавия, Казахстан, Таджикистан, Чечня). Поддерживал обвинения по двум крупным делам, расследуемым непосредственно Генпрокуратурой. Одно из них Верховный Суд РСФСР рассматривал с января по июнь 1983 года, по нему проходило одиннадцать ответственных партийных и советских работников города Сочи, у каждого из них был адвокат, а государственное обвинение поддерживал один я.

Позднее перешел на зону, курировал Прибалтику, город Ленинград и Ленинград-скую область, Красноярский край и Чечню, рассматривал уголовные дела по жалобам. Прокуратура Союза ССР являлась высшей прокурорской инстанцией, поэтому ей, как правило, приходилось рассматривать жалобы, уже прошедшие все прокурорские и судебные инстанции и оставленные без удовлетворения. Более того, среди них было немало таких, по которым в пересмотре уголовных дел отказано самими прокурорами Генпрокуратуры Союза ССР, вплоть до замгенпрокурора, курирующего УСО. В случае повторного рассмотрения уголовных дел и обнаружения судебных ошибок они зачастую придерживались прежнего мнения, возражали против принесения протеста. В таких случаях приходилось, вопреки мнению непосредственных начальников, использовать последний шанс – докладывать проекты протестов в Пленум Верховного Суда СССР лично Генпрокурору Александру Михайловичу Рекункову. Он всегда внимательно выслушивал, разбирался с обстоятельствами дела и, к счастью, соглашался с моим мнением, подписывал подготовленные мною протесты, а Пленум Верховного Суда СССР удовлетворял их. Многие из этих постановлений Пленума опубликованы в журнале «Социалистическая законность».

Неоднократно приходилось выполнять личные поручения Александра Михайловича, изучать уголовные дела на больших начальников, выезжать на периферию. Совместная работа с ним оставила неизгладимый след в моей жизни».

Кроме Рекункова, Зыков считает своими учителями военного прокурора Тбилисского гарнизона Ивана Михайловича Рябова, Главного военного прокурора Артема Григорьевича Горного. Они не только учили Владимира Васильевича, но и доверяли ему, что, конечно, всегда – главная награда для подчиненных.

Не прошли бесследно и восемь лет работы в Министерстве юстиции Российской Федерации, куда он пришел в управление, занимавшееся судебной реформой. 

В.В. Зыков: «Незадолго до этого была принята «Концепция судебной реформы в Российской Федерации» и началась активная деятельность по претворению в жизнь ее идей. Являясь главным специалистом, а затем заместителем начальника отдела судоустройства и процессуального законодательства, участвовал во многих рабочих группах и комиссиях по подготовке новых законопроектов, а также в различных совещаниях по вопросам судебной реформы, например, в межрегиональном совещании в городе Сочи в октябре 1994 года.

С целью оказания практической помощи главам администраций, судам и прокурорам по обеспечению практики применения новых положений процессуального и судоустройственного законодательства, во исполнение распоряжений Президента Российской Федерации выезжал совместно с представителями Государственно-правового управления Президента, Верховного Суда и Генеральной прокуратуры Российской Федерации в Ивановскую и Ульяновскую области. Помимо этого, длительное время работал в комиссии Министерства иностранных дел Российской Федерации по учреждению международного уголовного суда. По предложению МИДа России распоряжениями Председателя Правительства неоднократно включался в состав делегации Российской Федерации для участия в работе сессий Подготовительного комитета Генеральной Ассамблеи ООН по этому вопросу. Однако из-за отсутствия у Минюста финансовых средств в подобные командировки на такие сессии ни разу не выезжал.

Главным и повседневным содержанием работы в Минюсте являлась юридическая экспертиза проектов федеральных законов и иных нормативных правовых актов, вносимых федеральными органами исполнительной власти. 

Период работы в Минюсте был необычным. Проводимая судебная реформа для многих являлась неведомой и непонятной. Основные законопроекты по ней были разработаны отделом судебной реформы Государственно-правового управления Президента Российской Федерации и, как позднее открыто в прессе признал начальник этого отдела, при сопротивлении Министерства юстиции, Прокуратуры и разных других ведомств. Суть сопротивления заключалась в том, что судебная реформа не способствует задачам борьбы с преступностью, охране прав и свобод граждан – за проблемами защиты прав человека она видит только тех, кто преступил закон, то есть преступников, а не те миллионы законопослушных людей, интересы которых попираются ими.

Вместе с другими сторонниками этой точки зрения я пытался внести коррективы, провести свои идеи, расходящиеся с официальным мнением, но ко мне не прислушались. Тогда опять-таки пришлось использовать последний шанс – печать, чтобы таким путем обратить внимание общественности  на допускаемые реформаторами ошибки. Статью под названием «Суд присяжных не гарантирует законность напечатали в «Известиях» еще в 1998 году, а последующие материалы опубликованы, кроме профессиональных изданий, в общественно-политических газетах – «Российской газете», «Парламентской газете», «АиФ», «Верстах» и других».

Способность впитывать знания, анализировать, военная дисциплина и просто мужская доблесть «подтягивали» и тех, кто работал рядом с Зыковым. Его качества заставляли соответствовать его уровню, быть всегда на высоте, что способствовало появлению рядом с ним толковых специалистов.

Что же касается личных увлечений, то больше всего Владимир Васильевич любит путешествия, причем готовится к ним серьезно. Бывал в Алжире, Германии, перед вояжем в Италию читал литературу о знаменитых художниках, поэтому в музеях хорошо ориентировался. Перед поездкой в Индию постарался узнать об этой стране как можно больше, причем не просто читал, а конспектировал знания. И после путешествий с увлечением читает литературу об увиденных краях.

За активное участие в Великой Отечественной войне и многолетний труд в органах Прокуратуры Зыков награжден орденами Отечественной войны I степени и 

«За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги» и другими, всего 20 медалями. В 1979 г. ему присвоено звание «Заслуженный юрист Российской Федерации».

Путь солдата. Журнал «Законность» №2. С. Шевченко. 

2005 г.