ВЕТЕРАНЫ ЮСТИЦИИ. 
О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ

Сергей Анисимович Самойлов, труженик тыла военных лет, заместитель начальника Управления судебно-экспертных учреждений Минюста России до 1997 г.

 

С. А. Самойлов родился 24 декабря 1929 г. Он ветеран Великой Отечественной войны (житель блокадного Ленинграда), участник ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС в 1986 году.

Награжден медалями в ознаменование 50-летия и 60-летия Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг., «За спасение погибавших», имеет нагрудный знак «Житель блокадного Ленинграда».

Действительный государственный советник юстиции Российской Федерации 2 класса.

Почетный работник прокуратуры, Почетный работник юстиции.

За трудовые успехи награжден медалями «Ветеран труда», «В память 850-летия Москвы», Почетной грамотой Президиума Верховного Совета СССР. Награжден многими ведомственными медалями и знаками отличия Прокуратуры СССР и Российской Федерации, Министерства юстиции Российской Федерации, Министерства иностранных дел Российской Федерации и Центрального совета Всесоюзного общества «Знание».

 

 

Первый вопрос, который хотелось бы Вам задать – вспомните о Вашем детстве, о семье, о том, как Вы встретили блокаду в Ленинграде.

Воспоминания о детстве у меня остались самые хорошие и добрые. Детство мое началось в Ленинграде. Я родился 24 декабря 1929 года. Родители в это время работали на заводе: отец – кузнецом, а мать – простым рабочим. Вместе с родителями и старшей сестрой жили в одной комнате заводского общежития. Ленинград – город промышленный, закопченный, да и климат довольно тяжелый, сырой, поэтому мне и сестре было противопоказано по состоянию здоровья проживать в Ленинграде. И в 1934 году советская власть, проявляя заботу о простой рабочей семье, предоставила нам жилье в дачном поселке под Ленинградом. Это был двухэтажный деревянный теплый дом с мансардой, в котором мы жили очень хорошо и дружно. Отец в это время уже был на пенсии и получал 157 рублей. Мы жили не богато, но хорошо помню, что никогда не жаловались на жизнь. Этой пенсии хватало для того, чтобы нормально питаться и жить. Мать продолжала работать на заводе и каждый день ездила на работу на пригородном поезде.

Но с началом Великой Отечественной войны, мне тогда исполнилось одиннадцать лет, в июне 1941 года настали тяжелые времена. Конечно, в первый день еще не ощущалось всей тяжести этой войны, но жители сразу же включились в общее дело. Мы с ребятами собирались группами по три-четыре человека и вместе с двумя взрослыми патрулировали территорию нашего поселка, потому что сразу стало известно, что на территории Ленинграда и Ленинградской области действует много диверсантов, которые ракетами указывают немецким самолетам цели для бомбардировки. Не могу похвастаться успехами, никаких диверсантов мы не обнаружили, хотя ночью очень тщательно осматривали все кусты, дворы и закоулки. Фронт очень быстро приближался к нашей территории, и уже в августе мы почувствовали приближение войны.

Сразу же были введены карточки на продовольственные товары. И хотя нормы выдачи продуктов по карточкам были достаточно большие, можно было жить, но уже было понятно, что во всем требовалась экономия. Первого сентября мы с ребятами еще пошли в школу, но уже к восьмому сентября бомбежки были такие сильные, что занятия в школе пришлось отменить. Самолеты большими партиями налетали на Ленинград, город подвергался очень сильному обстрелу, бомбы разрывались повсюду. Мы выходили на улицу и, глядя в небо, подсчитывали, сколько немецких самолетов летит на Ленинград.

А ночью 8 сентября мы увидели, как все небо покрылось красно-багровым заревом. Это было страшное зрелище. Утром узнали, что немцы подожгли огромные деревянные склады с продовольствием. В результате этих пожаров были уничтожены тысячи тонн продовольствия: мяса, муки, сахара, различных круп. Взрослые сразу заговорили о том, что как бы не случился голод, потому что уже в первых числах сентября военные нам сказали, что Ленинград и Всеволожский район, где мы жили, оказались в кольце блокады.

Вся Ленинградская область, а особенно наш район, быстро наполнялась солдатами и военной техникой. Офицеры занимали пустующие дачи, солдаты строили шалаши, землянки, ставили палатки. На нашем участке пришлось выкопать картофель, потому что солдатам надо было срочно строить на этой территории землянки, а в доме поселился офицер. Вот так мы встретили Ленинградскую блокаду.

Время наступило очень тяжелое. В ноябре продовольствие очень быстро уменьшалось, так как порции, которые выдавались по карточкам, были очень скудные. Нормы хлеба для иждивенцев были доведены до 125 грамм в сутки. Этот маленький мокрый кусочек, который состоял наполовину из всяких примесей, даже опилок коры сосновых и еловых деревьев, и хлебом-то назвать было трудно. Так как наступил сильный голод, люди ели летом крапиву и лебеду.

В это время мать продолжала работать на заводе в Ленинграде. Ей пришлось поселиться у своей сестры, поскольку из-за бомбежек поезда перестали ходить из пригорода. Оставшись жить в поселке, мы с отцом решили однажды навестить маму и отправились пешком в Ленинград. Пройдя одиннадцать километров, мы добрались до места. В Ленинграде жить было очень тяжело, питаться было нечем. Иногда отец вынужден был растапливать столярный клей, чтобы было больше бульона, бросал туда остатки хлеба, резал в суп кусочки кожи от ремня, все это перемешивал – и получался суп, который приходилось есть.

В Ленинграде отец заболел, и домой я возвращался уже один. Встретился с сестрой, мы очень обрадовались друг другу. Мне тогда было 12, а сестре 13 с половиной лет. Через неделю после того, как я вернулся, пришла мать и со слезами, обнимая нас, сказала, что вчера умер отец. Это случилось 10 февраля.

Мама осталась жить с нами в поселке и устроилась на работу в местный магазин продавцом. Но продуктов в доме не прибавилось. Если раньше она, как рабочий, получала 250 граммов хлеба, то теперь, как и мы, – по 125. В начале апреля ее мобилизовали, как и всех жителей поселка, на заготовку торфа, который находился в шести километрах от нашего дома. Люди там жили в бараках, в тяжелых условиях.

Мать приходила домой только на выходные дни. В мае она тяжело заболела и умерла. Мы похоронили маму в братской могиле ленинградских блокадников. Когда с сестрой провожали ее, мало понимали, что родители для нас сделали все, чтобы мы остались живы. Они отдавали нам последний кусок хлеба, последнюю крошку. И поэтому сейчас, когда я выступаю в школе перед учениками и рассказываю им о своих блокадных годах, всегда привожу известные слова поэта Рябинина: «Поклонись до земли своей матери и отцу до земли поклонись. Мы пред ними в долгу неоплаченном. Свято помни об этом всю жизнь». Эти слова нужно всем детям хорошо помнить и знать, что родители ради спасения своих детей сделают все, чтобы только они жили. В детском возрасте мы, к сожалению, это не умеем ценить.

Сразу же, как только мать умерла, военные переселили нас в отдельную комнату на соседней даче, так как в нашем доме расположился штаб батальона. Мы с сестрой продолжали жить без родителей и «доедали» продовольственные майские карточки. Через три дня сестра сказала: «Всё, пойдем в школу. Там собирают детей, которые потеряли родителей». Так мы с ней и оказались в школе, где был открыт Всеволожский детский дом. Благодаря этому наша жизнь была спасена.

 

Сергей Анисимович, расскажите, пожалуйста, о Вашей жизни в детском доме.

Несмотря на все трудности военного времени, в детском доме нас кормили, хоть и крошечными порциями, но по три раза в день. Государство делало все для того, чтобы спасти детей. Первого июля наш детский дом в количестве 180 человек был отправлен на автобусах к Ладожскому озеру с целью вывезти всех из Ленинграда. Во время переправы на двух пароходах через Ладожское озеро нас сопровождали военные катера и самолеты. Но немцам все-таки удавалось бомбить нас, и через иллюминаторы мы видели разрывы бомб на волнах. По прибытии на берег детей быстро разместили в железнодорожные вагоны и через Ярославль вывезли в Горьковскую область. А там уже на автобусе привезли в большое красивое село Филинское Вачского района Горьковской области.

Поселили нас в двух деревянных двухэтажных бараках, которые принадлежали местной слюдяной фабрике. Под руководством воспитателей мы сразу же приступили к обустройству: чистили, штукатурили, белили, наполняли мешки пшеничной соломой, чтобы те нам служили матрасами, готовили тетради из газет, ходили в лес, заготавливали дрова для детского дома – так начиналась наша жизнь в детском доме. Несмотря на трудные военные годы, советская власть делала все для того, чтобы детдомовцы были обеспечены самым необходимым.

Дети сразу же включились в работу на колхозных полях: ходили на прополку, убирали картошку, горох, давили тлей на капустных полях, кто постарше, тот даже допускался к молотилкам. Мы очень активно принимали участие во всех колхозных работах, и нас иногда обеспечивали молоком, овощами. Питание было нормальное, не голодали.

Вот только с одеждой было тяжеловато. Но мы научились сами себя обслуживать. В детском доме были созданы группы ребят, которые занимались ремонтом одежды и обуви. Деревенские мастера научили меня и еще четверых ребят покрывать крышу дранкой. Мы заново покрыли крышу в общежитии детдома, и нам за это даже заплатили, а на заработанные деньги я купил новый костюм.

В детском доме жили очень дружно, все воспитатели у нас были ленинградские. В 1947 году они стали уезжать, и на их месте уже работали местные воспитатели. Я учился в целом хорошо, правда, в седьмом классе наступил такой период, когда я немножко стал безобразничать и у меня появились тройки. Но я очень быстро исправился и закончил восьмой класс, только уже в другой школе, так как сельскую школу закрыли.

 

Какие у Вас остались воспоминания о Дне Победы?

Воспоминания остались очень яркие. В детдоме было радио, и мы постоянно следили за событиями на фронте. Когда наступил День Победы, все, конечно, радовались, кричали «ура», поздравляли и обнимали друг друга, некоторые плакали от радости. Уже до этого все знали, что события на фронте развиваются успешно, и поэтому готовили специальный концерт художественной самодеятельности, чтобы отметить эту победу. Мы с ребятами знали очень много военных песен, а песни «Священная война» и «Широка страна моя родная» были нашими любимыми. После концерта в День Победы для детей был устроен праздничный обед.

После окончания войны я еще продолжал оставаться в детском доме до лета 1947 года, а сестру, вместе с другими взрослыми детьми, уже в 1944 году отправили в Ленинград на восстановление города. Я бы и дальше продолжал учиться, но из города Павлова Горьковской области к нам приехали представители художественного училища. Они искали детей, которые умеют хорошо рисовать. Все указали на меня, потому что я действительно выделялся среди других воспитанников такими способностями и даже оформил целый альбом на военную тему, который был отправлен на районную, а потом и на областную выставку. Мне предложили поступить в художественное ремесленное училище № 34. Окончив как раз к этому времени 8 классов, я поступил в училище по специальности гравер по художественной обработке металлических изделий. Мы оформляли шкатулки, столовые, чернильные приборы, делали картины по металлу. А по вечерам я учился школе рабочей молодежи. И причем получилось так, что я одновременно заканчивал и художественное училище, и школу рабочей молодежи. В один день иногда приходилось сдавать два экзамена – утром в училище, а вечером в школе.

 

Сергей Анисимович, как Вы оказались в сфере юриспруденции?

Дело в том, что специальность-то гравера была хорошая, но, к сожалению, у меня было слабое зрение, которое не позволяло мне продолжить работу по этой специальности. И тут получилось так, что горком партии, в которой я состоял, порекомендовал мне поступить в Ленинградскую следственную школу Прокуратуры СССР. Туда принимали только по направлению партийных органов. Я дал согласие и два года обучался в этой школе. После окончания школы получил направление на работу следователем в прокуратуру Курской области. Там я тоже работал хорошо, проявил себя, вырос до заместителя начальника следственного управления по надзору за милицией. В это время приехали представители из Прокуратуры Союза проверять работу правоохранительных органов по борьбе с преступностью. Они обратили на меня внимание как на ответственного, добросовестного работника, посмотрели личное дело – характеристики хорошие, и пригласили на работу в Прокуратуру Союза.

 

А в Министерство юстиции Вы поступили на службу уже в 90-е годы?

Это произошло в период распада Советского Союза. В Прокуратуре к этому времени я уже вырос до старшего помощника Генерального прокурора СССР, часто общался с работниками Министерства юстиции, поэтому меня знали и я многих знал. В Министерство юстиции меня пригласили на должность начальника отдела законодательства о государственном устройстве. Это был очень трудный участок. Отдел занимался всеми политическими вопросами: и полномочия министров, и границы, и гражданство, и пенсионное обеспечение.

 

Сергей Анисимович, что Вы пожелаете молодежи, которая сейчас служит в прокуратуре, в Минюсте?

Я считаю, что в жизни нужно самому всего добиваться честным трудом, служить, быть преданным делу. Всю свою жизнь я трудился на благо Родины, не щадя себя, не жалея сил, преданно, искренне. И даже в своей поэме написал такие слова: «Лишь в честной жизни видел толк и не приемлю жизни в долг». И если ты выбрал себе профессию, то ты должен работать так, чтобы тебе не стыдно было сказать, что все свои знания, силы, умения ты отдал благородному делу, которое было направлено на благо страны. И тогда ты обязательно добьешься успеха, тебя заметят, оценят и достойно отметят. Я своей жизнью доволен. Я считаю, что жизнь моя сложилась очень удачно, и хочу подчеркнуть – благодаря советской власти. Я своим внукам всегда говорю:

«Родился, вырос, постарел 

Я при советской мудрой власти 

И никакой беды-напасти 

От этой власти не имел. 

Она родною нам была, 

И добротой страна жила».

 Большое спасибо, Сергей Анисимович.

 

Из поэмы С. Самойлова «Исповедь на склоне лет»

…И я не праздно рассуждаю,

И речь веду не для себя,

Я детям, внукам оставляю

Страницы жизни. Их любя,

Хочу на путь добра наставить,

Серьезно размышлять заставить,

Смотреть на жизнь не наугад,

И буду бесконечно рад,

Когда, с меня пример беря,

Они трудом добудут счастье

Да примут лишь в добре участье

И годы не растратят зря.

Красив и ценен человек,

Что в добром деле прожил век.

*******

…А если проще – жизни рад

И не прошу других наград.

Ведь всё же, честно говоря,

Считаю: прожил жизнь не зря.

Мне вовсе незачем темнить:

Вполне исправно потрудился,

В любой работе не ленился

И похвалу умел ценить.

Я делал все дела любя,

Но не любил щадить себя.

Поднялся до высокой службы,

Локтями путь не расчищал,

Чинов не добивался дружбой

И легкой жизни не искал.

*******

Ни перед кем не пресмыкался,

Ни перед кем не лебезил,

Чинов высоких не боялся

И правду смело говорил.

Я не выпрашивал поощрений,

Не ждал от власти награждений

И привилегий не просил

И гордо голову носил.

Я дружбы не водил с коварством,

Нигде в тусовки не входил,

И впрок знакомств не заводил,

И не страдал презренным барством.

Несправедливость не терпел

И гневом праведным кипел.

*******

Но я всегда ценил вниманье,

За доброту сполна платил,

Страдал, когда непониманье

Встречал, но горечь не хранил...

А утешал себя работой,

Трудился на пределе сил,

От сложных дел не уходил,

И дорожил чужой заботой.

Лишь в честной жизни видел толк,

И не приемлю жизни в долг.

*******

Кто с высоты державной власти

Мечтает славу обрести –

Не думает о личном счастье,

Готов все тяготы нести

Служенья верного народу,

Не правит «западу» в угоду,

Судьбой Отчизны дорожит,

Перед врагами не дрожит…

*******

Все главное я в жизни совершил:

Построил дом и посадил деревья,

Детей на труд благословил

И внукам радуюсь теперь я.

И хоть мне восемьдесят лет,

В моей душе не гаснет свет.

*******

И отдыха, как не было, так нет,

Заботы те ж и даже больше.

Но шлю я времени привет

В надежде жизнь продлить подольше.

Я не устал от жизни, не устал,

Смотрю вперед, о прошлом не жалею.

Неважно, что годами стар,

Важнее, что душою не старею.